нанести им вред. Стараясь, чтобы голос звучал как можно более властно, я заорал:
— Отойдите от края!
Толпа чуть отодвинулась, и я принялся выталкивать вверх на платформу тех, кто был рядом со мной. Краем глаза я уловил свет в туннеле. Последней я подсадил женщину, и уже готовился, что железная махина поезда выбросит меня из сна, или же погрузит в дальнейший кошмар, когда чья-то рука с силой дёрнула меня на перрон и сквозь толпу увлекла в маленькую нишу в стене. Где я, наконец, смог разглядеть своего спасителя — то был Анри. Несколько мгновений мы, молча, смотрели друг на друга. А потом обнялись.
— Как ты? Где ты? — я чуть отстранился и взглянул на него.
Он выдохнул:
— Так, ничего. Терпимо. Не знаю, где я — окна закрыты ставнями. Но это похоже на обычную квартиру. Виктор, я… я не хочу причинить тебе вреда. Ни тебе, ни этой девушке.
— Жасмин… Ты знаешь, где она? Что с ней?!
— Она в безопасности. Он хотел поговорить с ней.
— Что?! — я выскочил из ниши на платформу, — ЖАСМИН!!!
Да чтоб вы все исчезли!!!
Эхо прокатилось по опустевшему залу. Я выбежал на середину и огляделся: в другом конце вестибюля стоял Этьен. И рядом с ним — Жасмин. Нет, я не позволю ему даже прикасаться к ней. Я вскинул руку вперёд, и в то же время в ней оказался пистолет. Выстрел. Я чувствовал пулю, её стремительное движение к цели, и как на миг что-то вязкое пыталось удержать её — но не смогло. И в то мгновение, когда она должна была войти в голову Этьена, он исчез. И вместе с ним — всё вокруг.
Я открыл глаза. Моя рука нащупала рядом руку Жасмин.
— Я в порядке, — услышал я её голос, — А вот Этьен сбежал.
Я взглянул на неё: она улыбалась.
— Знаешь, я бы выпила чашечку чая. Думаю, мы заслужили. Особенно ты, — Жасмин встала и направилась на кухню.
И я — следом за ней. Пока она ставила чайник и насыпала заварку, я уселся за стол, всё ещё находясь во власти сна:
— Он знал, что ты боишься толпы. Он… Что он сказал тебе? — я произнёс это резче, чем хотелось бы.
Жасмин обернулась и какое-то время молча смотрела на меня:
— Пытался убедить, что с ним мне будет лучше, чем с тобой, — она усмехнулась.
— И… это ему удалось? — я напряжённо ждал ответа.
Она фыркнула:
— Виктор… Если бы я уже не знала тебя достаточно хорошо, и что ты чувствуешь — я бы обиделась.
— Да, прости, — я облегчённо вздохнул, — Но как он узнал о твоих способностях? И страхах?
— Он не стал объяснять. Видимо, чтобы сохранить ореол таинственности. Но он выдернул меня из толпы за руку, и продолжал держать, зная, на что я способна. Не понимаю, зачем, — она покачала головой, — Вернее, понимаю. Но всё ли так просто? Или это очередная его игра?
— Хотел, чтобы ты прочла его чувства?
Жасмин кивнула:
— Похоже на то.
— И что же он чувствует?
— Любовь к Анри. Усталость. Одиночество.
Я фыркнул:
— А не мог он вызвать в себе эти чувства, зная, что ты их прочтёшь?
— Мог. Но… я бы почувствовала и это. Наверное.
— Хороша ж его любовь к Анри, если он держит его на привязи и использует.
Жасмин покачала головой:
— Он не умеет любить иначе. Он чудовище. Но мне всё ещё жаль его.
— Да вот поэтому он и хотел, чтобы ты почувствовала — хотел, чтобы ты его пожалела, — сказал я с горечью.
— Знаешь, — Жасмин печально смотрела на меня, — некоторые нуждаются и в жалости. Чтобы их хотя бы пожалели, если не полюбили, — но понимая, что я чувствую, добавила:
— Я не оправдываю его, Виктор. Ни того, что он сделал; ни того, что делает сейчас. И я не простила его.
Я кивнул:
— Я верю тебе. Просто… — на мгновение я отвёл взгляд, — слишком боюсь потерять тебя.
— Ты не потеряешь, обещаю, — она смотрела на меня так… тепло и нежно.
Мне хотелось большего. И уже было всё равно, что она знает, чего я хочу. Я смотрел на Жасмин, совершенно не скрывая, о чём я думаю и что чувствую. Она подошла и села ко мне на колени. И поцеловала, скрыв от меня весь мир за каскадом своих волос. И… дальше я уже плохо что-либо понимал. Лишь как-то уловив её слова о том, что вряд ли Этьен так быстро вернётся в сон, и у нас есть время… я кивнул, подхватил её на руки и отнёс на кровать.
VIII. ЭТЬЕН. ХОЧЕШЬ ВЫИГРАТЬ — БЕЙ БОЛЬНЕЕ
Назначив встречу Ланкастеру, я позволил себе расслабиться. Счёт был в мою пользу, и пока малыш Виктор пытается побороть свои страхи и сомнения, я могу спокойно всё обдумать и действовать неспешно. Главный вопрос сейчас: что за девица была с ним? Анри её не знал — значит, она не родственница и не подруга детства. Подружка-невеста? Хм. Но тогда Виктор упомянул бы её в разговоре с Анри. Да и зачем тащить подружку с собой на поиски брата? Она была бы обузой. Случайно? Нет, похоже, что она действовала осознанно и сообща с ним.
Кто она? Зачем проникла в сон? Она знала, кто я, и не боялась. Я не помню, чтобы мы когда-либо встречались. А у меня хорошая память на людей. Значит… она слышала обо мне. И зачем-то помогает Виктору. Или ей нужно было увидеть меня. Должна быть причина, должна. Зачем Виктор пытается противостоять мне — я разрушил его семью и похитил брата. Что если у неё схожий мотив? Но я больше никого не похищал, и не… убивал… Артур Гримвуд, он умер во сне. Я тогда ещё плохо контролировал наши с Анри совместные возможности, и кто ж знал, что у Гримвуда слабое сердце? Я хотел, чтобы он работал на меня, как и Поль Легран. Ещё одна ошибка молодости.
Гримвуд обладал сверхчувствительностью — границы его психического поля были столь тонки, что в него проникали эмоциональные образы других людей; но по той же причине их психополя были проницаемы для его собственных чувств. Что если у него была дочь? И, как Виктор и Анри, она унаследовала способности своего отца? Но как она узнала, что я причастен к его гибели? И как встретилась с Виктором? Гримвуда, Леграна и меня связывали только исследования Эшби. Чёртов полоумный старик. Так и знал, что недостаточно подчистить ему память — нужно было уничтожить его. Конечно, только так девчонка Гримвуда и Виктор могли найти друг друга. Ладно, нет худа